Не пыль на ветру, а Человек

– В селе у нас была школа-четырёхлетка. Помню свою первую учительницу – Надежду Акимовну. Окончил 4 класса, а потом ходил в другое село за 3,5 километра пешком. Летом ещё ничего, а зимой холодно было, одёжки тёплой особо не было, пришлось бросить школу. Пошёл работать. Отца не было у нас, у матери двое детей, я и сестра Мотя.

Отца, Григория Васильевича, в 1930 году раскулачили. У него была мельница. Тогда в стране начали создавать колхозы, сплошная коллективизация пошла, и уничтожали кулаков. Мне было 4 года, я отца чуть-чуть помню. Его забрали, а маму с нами выселили из дома. Сначала наш дом был конторой, а потом его разобрали по брёвнышкам. Мы жили по квартирам, кто приютит.

Мама рассказывала, что ходила в райцентр за 12 километров от нашего села. Туда увезли нашего отца и других. Нашла барак, где находились арестованные, но отца там не было. Ей сообщили, что был здесь, но однажды утром проснулись, его уже в камере нет. Руку ему перебили, началось заражение, говорили, что умер. Больше я ничего не знаю о судьбе отца.

Началась война, село Завальское не было занято немцами, но фронт был близко. Как только немцы подходили ближе, нас, молодых, собирали и уводили дальше в тыл, чтобы не угнали в Германию. Работал в колхозе. Всё отправляли на фронт, технику, лошадей. И пахали мы на коровах. Хозяйки вели своих коров, запряжённых в плуг, я сзади рулю.

Как только парням исполнялось 18 лет, они уходили на фронт. Провожали парней всем селом, матери особенно плакали. Было такое, что через неделю получали матери похоронки. Зверствовал фашист, поезда бомбил, что везли солдат на фронт.

В 1943 году пришла и моя очередь идти в армию. Нас, солдат, поместили в вагоны-пульманы с двухэтажными нарами по 60-70 человек. По разговорам – везли на Дальний Восток. Долго ехали, часто стояли в тупиках. Прибыли в Березовку, а потом по узкоколейке в деревянных, сбитых из досок вагончиках, в них человек по 20 входило, доехали до Тамбовки.

Из Тамбовки – в Жариково, а потом попали на хуторок Рощино. Помню, как попали в село, нам показали землянки. Потолок в них из хвороста сплетён и засыпан землёй, одно окно было, нары. Стали мы раздеваться в землянках, а нам – подождите, сначала идите бурьян наломайте. Охапки бурьяна принесли и стали им железные печки топить.

Здесь находился 57 полк. Был стрелковый взвод, пулемётный. Мы мирно жили, но постоянно занятия проходили, строевая подготовка. Я числился в пулемётном взводе, обучился, стал наводчиком.

Летом в 1945 году объявили боевую тревогу. Из Рощина в полном боевом снаряжении полк повели до Крестовоздвиженки. Там жили на сопках дня три. Однажды к вечеру солдат начали кормить ужином, а тут опять боевая тревога. И всю ночь шли от Крестовоздвиженки до Константиновки. Очень устали, некоторые на ходу засыпали и шли сонные в другую сторону. Приходилось их будить, направлять вместе со всеми. Привал на 10 минут, и опять вперёд. Снаряжение тяжёлое, станок пулемёта – 32 кг, тело пулемёта – 18 кг, всё на плечах несли.

Утром прибыли в Константиновку, на берегу Амура баржа стояла. Работала там сварка. Готовили баржу для нас. Переплыли на барже через Амур на китайскую сторону. Сразу какой-то запах на той стороне мы отметили. У нас на нашей стороне такого запаха нет. Мы шли вперёд, китайцы работают на грядках, в огороде. Не было здесь чёткой линии фронта, как на западе. Идём, вдруг откуда-то стреляют по нам. Мы отстреливаемся и дальше идём. Миллионная японская Квантунская армия обосновалась в Китае основательно. Везде доты, дзоты, на сопках различные сооружения. Много стрелков преследовали нас.

На одной сопке обнаружили двухэтажный дот. В нём были японские самураи, жили там со всем своим семейством, продуктами, они не сдавались нам, сами себя убивали. Когда мы взорвали дот, только после этого попали в него. Основательно всё в доте было устроено, хотели, видно, жить постоянно. Японцы ждали победы Германии, чтобы завоевать Дальний Восток.

Во время войны мы говорили: «Велика Россия, а отступать некуда!» А в тылу работали дети, старики, женщины и был такой лозунг «Всё для фронта, всё для Победы». Потому мы и победили.

Подписали с Японией договор о капитуляции в захолустном селении Сахалянь (сейчас это город Хэйхе). А тогда берег был пустым, склады кирпичные стояли. Возили в эти склады разные товары, а мы жили в японских казармах и охраняли склады. Потом уже на нашей стороне служил, 5-й километр, Кани-Курган, 9-ый укрепрайон. Дважды меня направляли на учёбу, но отзывали назад. В моем личном деле стояло – отец кулак. Особисты проверяли, и мне не разрешали дальше учиться. Так за 7 лет службы в Советской Армии никакого звания не заслужил. В марте 1950 года вышел Указ о демобилизации. Получил военный билет, а там стояло звание – младший сержант.

Куда ехать, где жить, где работать? Профессии никакой нет, в городе только грузчиком работать могли. Из дому писали, что в сёлах нет света, живут очень трудно, бедно. На Дальнем Востоке вроде привыкли жить. В часть приехал Ступников Михаил Максимович, председатель колхоза «Приамурье», депутат Верховного Совета Союза ССР. Пригласил нас на работу, обещал обеспечить жильём, работой, всем необходимым.

Мы, восемь человек, решили поехать в хозяйство, нам понравилось здесь. Расселили по квартирам, сразу поставили на сеялки. Весна, нужно было сеять хлеб. Работали с утра допоздна. Потом на разных работах работали: то ямы копали, то склады строили.

Познакомился с Ниной Павловной Самойленко, поженились. У неё родственники работали в МТС. Начал работать штурвальным на комбайне, помощником комбайнера. Присматривался к работе комбайнера, помогал ему во всём, разбирал и собирал комбайн, тот стал мне доверять и штурвал комбайна. Николай Константинович Ломос, директор МТС, увидел, что я работать могу самостоятельно, и приказом за мной закрепили старый комбайн. Технику бросила женщина-комбайнер из Чуевки, комбайн был разбитый совсем. Я его восстановил и стал работать на нём.

В 1955 году в МТС пришли новые комбайны «Сталинец». Мы работали в 4-ой бригаде, далеко от Козьмодемьяновки, там и ночевали. Бригадиром был у нас Худолеев Пётр Андреевич. Оставлял меня за себя бригадирствовать, потом заболел он сильно.

В 1956 году весна была очень сырая, бригадира нет, заболел. Приехали М.М.Ступников и парторг Воропаев. Ступников поставил меня бригадиром 4-ой бригады. Работу в бригаде наладил, молодые ребята пришли к нам. Урожаи хорошие получали, бригада прославилась.

По полям ездил на лошади, потом мотоцикл купил по разнарядке райкома партии. Вступил в ряды КПСС. В райкоме партии опять напомнили, что отец мой был раскулачен. Но Приходько Григорий Петрович, первый секретарь районного комитета партии, махнул на это рукой, мол, не важно.

Когда стал председателем Донга Альберт Юзефович, к хозяйству присоединили Татьяновку, в которой плохо шли дела. В бригаде стало 8 тысяч гектаров земли, два стада крупного рогатого скота, откармливали бычков, выращивали тёлочек. Объём работы был такой, что считалось средним хозяйством района. За успехи мне вручили Орден «Трудового Красного Знамени».

Меня приглашали работать в другие хозяйства, но я отказывался. До 1984 года 22 года работал бригадиром. Награжден орденом Ленина за достижение высоких показателей в сельском хозяйстве.

Много ездил по стране. Был в Волгограде, Москве – на выставках достижений народного хозяйства СССР, на курорты ездил. Везде побывал.

Всё время жил в Козьмодемьяновке, с женой вырастили дочь Надежду.

Несколько лет назад Алексей Григорьевич ушёл из жизни. Вечная память фронтовикам, отстоявшим мир.